Аделина вылила содержимое мочеприемника в туалет. По крайней мере, драма Артура всем очевидна. Разрушения, постигшие души иных людей, гораздо более страшные… Она расправила новый мочеприемник, принесла его старику и отвернулась, сцепив руки у себя за спиной и не произнося ни слова, как делала каждый раз, когда Дофр его прилаживал.

С помощью единственной здоровой руки он научился совершать поистине удивительные движения. Его бицепсы, трицепсы, мышцы плеча и предплечья были очень сильно развиты. Они сжимали, разжимали, поддерживали, толкали, поднимали. Это сплетение сухожилий, мышц и связок с ловкостью умело располагать искалеченное тело так, чтобы оно приняло необходимое положение в постели перед сном. Каждый вечер наблюдая за мучениями Дофра, Аделина вспоминала о спортзале в школе и гимнастическом снаряде – коне. Этой квинтэссенции силы притяжения.

Дофр устраивался на постели, скрестив ноги; протез лежал рядом, на прикроватной тумбочке. В этом положении Аделина видела Дофра вечером, в этом же положении она заставала его утром.

– Ты помнишь, какой вопрос задала мне первым, когда мы встретились? – неожиданно поинтересовался он.

Аделина быстро переоделась в бархатную пижаму и нырнула под одеяло.

– Не очень, честно говоря. Скорее всего, «сколько мне заплатят»?! – сказала она с улыбкой.

– Ты спросила, не курю ли я. И я ответил: «Только после того, как пробегу стометровку».

– И я захохотала! Я была ужасно смущена, не знала, куда себя деть. Подумала: «Все, конец».

Артур долго гладил ее по щеке. Сейчас он совершенно не был похож на холодную гадюку в роскошном костюме, этот образ очень нравился Дофру применительно к себе самому. Рядом с ним Аделина чувствовала себя хорошо и, как ни странно, очень спокойно.

– Артур…

– Ты задала странный вопрос, не находишь? Обычно спрашивают что-нибудь вроде… Ну, как ты и сказала, сколько будут платить, например…

– Я девушка непростая… Но ты, наверное, и сам догадался…

– Да, догадался… Но я бы предпочел, чтобы ты сама мне об этом сказала. Не люблю, когда от меня что-то скрывают…

– Ты имеешь в виду мою астму… Я просто боялась, что из-за нее ты меня не выберешь.

Дофр улыбнулся молодой женщине. Дотронулся дрожащей рукой до ее груди.

– Ты пыталась открыть мой кейс, верно?

Аделина покраснела:

– Я… О чем ты говоришь?

– Кейс, там, в углу.

– Я не… Нет! Почему тебе так кажется?

– Сбит код. Я записал положение каждой цифры, когда мы сюда приехали. В нужный момент этот кейс будет открыт.

– «Нужный момент»?

– Он случится сам собой. Не следует торопить события. – Дофр закрыл глаза, его лицо было спокойным, почти счастливым. Как после занятия любовью. – Можно попросить тебя об одной услуге? – обратился он к Аделине после долгого молчания.

Та напряглась. Вот, начинается. Секс…

– Погладь мне ступни… Хочу почувствовать тепло твоих пальцев. Мне нужно знать, что они еще живы, несмотря на…

– Тсс… – прошептала Аделина и скользнула под простыню.

И она сделала ему массаж. Сжимая своими мягкими, нежными ладонями одеревенелые пальцы ног Дофра, она не переставала спрашивать себя, ощущает ли старик что-нибудь при этом своими безжизненными конечностями.

– Ты уже видела, как умирает дерево? – неожиданно спросил он, привлекая Аделину к себе.

Она отрицательно покачала головой, загипнотизированная взглядом его темных, пожиравших ее глаз.

– Начинается все с того, что из-за нехватки корням кислорода жухнут и опадают листья. Одновременно с этим у дерева сохнут ветки, в некоторых местах осыпается кора. Я умирающее дерево, персик мой.

Аделина перевернулась на бок, к нему лицом. Она инстинктивно – а может, просто потому, что ей так захотелось, – поцеловала его в щеку.

– Рядом с тобой всегда будут те, кто будет готов поддержать тебя, – прошептала она. – Потому что под этой броней хороший человек…

– Но вдруг, – продолжал он, – начинается дождь, нежданный, ледяной и сильный. Льет как из ведра; вода проникает в почву и напитывается из нее минералами, азотом, фосфором, калием. Дерево из последних сил напитывается этим изобилием. Оно столько пережило за свое долгое существование! Засухи, бури, зимы. Дерево не хочет умирать, оно знает, что может еще побороться, ради последней схватки, ради высшего свершения.

Аделина почувствовала, что сердце ее сжалось. Дофр был похож в этот миг на птенца, выпавшего из гнезда.

– Какого свершения?

– Увидеть, как прорастают его собственные семена.

Последнюю фразу он произнес не так, как остальные, более грубо. Аделина поежилась. Он погладил ее по волосам, потом мягко подтолкнул ее голову к своему члену.

Два часа утра. Молодая женщина все крутилась в кровати, не могла заснуть. Найдется ли когда-нибудь место, где она обретет покой? Стереть бы из памяти один час ее жизни, всего лишь один час. Час, который затянулся на неопределенное время и уже наступал на настоящее. Шестьдесят минут, которые наполнили ее ночи кошмарами, разрушили ее жизнь.

Ложь.

Аделина поднялась и прижалась носом к оконному стеклу. Луна светила сквозь ветви деревьев, множила тени. Лес выглядел таким густым, таким враждебным. Сказочный пейзаж, наводящий ужас и в то же время совершенно великолепный. Казалось, на земле не существует ничего более прекрасного, более устрашающего, более далекого от мирской суеты.

Затаился ли там этот сумасшедший Франц, прячась за каким-нибудь деревом, смотрел ли на них, мастурбируя?

Ей захотелось выпить стакан теплого молока, такой, как ей приносил среди ночи ее брат Эрик, когда она просыпалась в слезах. На пороге Аделина остановилась и склонилась над кейсом. Артур записал цифры… Хитрый… Но ее не перехитришь. Уж в кодах-то она разбиралась. Она найдет способ открыть этот кейс.

Аделина осторожно закрыла за собой дверь своей комнаты и, босая, проскользнула в коридор. Заскрипел пол.

Из щели под дверью лаборатории пробивался желтый свет. Тихо играла музыка. «Девушка и смерть». Она подумала о Кэти. Не просто, наверное, целыми днями жить с тем, кто все время имеет дело со смертью: на работе, в романах, в ночных кошмарах… Впрочем, к кошмарам Аделине самой тоже не привыкать.

В гостиной – искалеченный дуб, темнота… эти окна без ставней… Аделина припомнила все фильмы ужасов, в которых группу друзей убивают в лесной чаще, а также всяких духов, типа вуду… и решила сходить к Давиду в лабораторию.

К горлу подступила горечь. Все эти мухи, больничный запах, тусклое освещение… На этажерке – коробка патронов… Стоило лишь подумать, что там, за окном, висели разлагающиеся свиные туши, и… Здесь еще хуже, чем в гостиной.